детенышам над своей жертвой...
Сначала объявили линейку, выставили у всех на виду меня и мою мать, и все, кому не лень, начиная с директора и заканчивая пионервожатой, годившейся моей маме в дочки, упражнялись языком, понятным им самим, высказывали все, что обо мне и маме думали. И что я опозорил честь всех пионеров, включая Павлика Морозова, и что я не достоин носить галстук, и под грохот барабана с меня его сняли.
Но это только тигрица меня показала своим деткам. Чтобы добить жертву до конца, меня чуть ли не на всех уроках спрашивали о пройденном. Я сопротивлялся, как мог. Сидел до часу ночи, а то и позже, чтобы если уж не выучить, то хотя бы вызубрить и не дать им возможность постоянно дергать мать в школу. Но я был наивен. Система работала хорошо. Зная, что я слаб в математике, физике и точных науках, меня распяли. Хотел бы я видеть того, кто придумал оценки, и плюнуть ему в лицо.
Господь дает талант всем разный и индивидуально каждому, и подход должен быть индивидуальный. Как у Иисуса апостолы. А в классе сидят 30 человек - от будущего академика до будущей, извините, прачки. А знание материала требуют со всех одинаково. Ведь не могут все только сеять и собирать, кому-то нужно и скот пасти. Зачем пастуху знания хлебороба, а хлеборобу знания пастуха, ибо от этого ни тому, ни другому пользы никакой. И унижать отрока за все время пребывания в школе, выставляя на показ незнание им какой-нибудь задачки, стихотворения или что пестик, а что тычинка - это абсурд. Отроки терпеливее взрослых, а то давно бы набили морду истязателю. С того времени я возненавидел школу. Для меня она стала мачехой.
Чему уподоблю сегодняшнюю систему образования?
Государство есть «отец» - система, в которой находятся и взрослые и дети, а школа должна быть матерью, воспитывающей детей, пока «отец» добывает для всех одежду, пищу, дабы детям было хорошо. Но для детей «отца» она стала мачехой. Своих любит, а «отцовских» бьет и заставляет их делать всякую непотребную работу, всячески унижая их перед своими детьми, жалуясь «отцу», что мы плохие, не любим ее. А мы молчим, чтобы не обижать «отца», и так как жаловаться нет смысла. Поэтому истинно говорю вам, что это проказа. Некоторые спросят: «Но как же так? Есть же и хорошие преподаватели». Я отвечу: «Если на теле есть небольшое пятно проказы, то считать все тело прокаженным». Читайте закон Моисея!
И школа стала для меня эшафотом, куда я поднимался каждый день, и на котором была надпись: «Казнить нельзя помиловать». Кто вместит то страдание и те пытки! Кто осмелится сказать: «Виновна!», и кто разрушит ее дом до основания.
Наступила весна. Чарующая пора, когда внутри тебя тоже происходит обновление, будто невидимые соки пробегают по телу; веселое щебетание птиц и березовый сок; журчащие ручьи, по которым плывут щепки (воображаемые корабли) и поднимающийся вверх дух земли, терпкий, ядреный, как поспевший квас.