Я покрутил головой и увидел двоих пацанов, моих ровесников, махающих мне руками и стоявших у небольшого деревянного прилавка под навесом, где торгуют разной снедью к прибытию поездов пожилые женщины и бабульки. Я медленно стал подходить к ним, заодно разрабатывая план на случай агрессии с их стороны.
- Как зовут тебя?
Я ответил. Они тоже представились.
- Ты куришь?
- Да, - ответил я.
- Значит, свой, - сказал пацан повыше ростом.
Они угостили меня настоящими папиросами «Север». Я и не мечтал о таком. Закурив, мы разговорились. Я рассказал им свою историю, они мне свои, и это нас сблизило. Оказалось, что нам в одну и ту же сторону.
- Ну что, пошли искать товарняк? - сказал я.
- Ты что, мы на пассажирском поедем!
- А нас пустят без билета? - засомневался я.
- Не дрейфь, нам это не впервой. Что нам на товарняке мерзнуть, поедем в тепле.
От них исходила уверенность, и я решился: «Была ни была».
- Ты запомни одну вещь, - продолжали пацаны, - скорые поезда пропускают, а в остальные можешь садиться.
И они преподали мне такую науку, что и взрослый мог позавидовать: как усыпить бдительность кондуктора, как не попасть в лапы ревизора и милиционера. Они поднялись в моих глазах на большую высоту бывалых ребят, которым все нипочем. В дальнейшем мне их учение ох как пригодилось.
- Вот наш поезд подходит, - сказали они в один голос. - Не дрейфь и держись за нами, куда мы, туда и ты.
Оказавшись в вагоне, мы спрятались на верхних багажных полках, вжавшись в стенку. Не буду утомлять рассказом о том, как мы ехали. В дальнейшем вы это узнаете. Ребята ехали дальше, а мне надо было сойти на узловой станции и ехать в обратном направлении по другому пути. Мы попрощались, дав клятву вечной дружбы. Младший из ребят что-то сунул мне за пазуху.
- Что это? - спросил я.
- Потом узнаешь.
Поезд тронулся, и я остался в приподнятом настроении от прошедшей поездки. Я отошел по перрону чуть дальше от вокзала. Дул промозглый холодный ветер, и чтобы не замерзнуть, я зашел с подветренной стороны водонапорной башни, которые были почти на всех станциях. Переведя дух, осмотрел себя. Вид у меня был неважнецкий: руки черные, весь в пыли вагонных полок. «Значит, и лицо такое», - подумал я и стал приводить себя в порядок, оттирая руки и лицо снегом. Пренеприятная, хочу сказать вам,